Один день из жизни отделения анестезиологии и реанимации

Что мы знаем о работе врача-анестезиолога-реаниматолога? Наверное, большинство представляет себе доктора, который одним уколом отключает наше сознание перед операцией и бесследно исчезает. Однако функции анестезиологов-реаниматологов гораздо шире. И в этом я убедилась, проведя выходной день на дежурстве вместе с  врачом-реаниматологом, заведующим отделением Виталием Сергеевичем Григорьевым в одном из реанимационных отделений  Городской клинической больницы № 7 г.Казани.

Чаще всего обыватель рассуждает логически: если слово «реанимация» происходит от слов «ре» (возвращать) и «анима»  (душа), значит, функция реаниматолога только в оживлении, т. е. лечении клинической смерти («возвращение души»). Действительно, такие пациенты составляют самую тяжелую группу, однако в палаты отделений реанимации попадают и другие пациенты, не менее сложные.

7.25 – заведующий вбегает в отделение... Слова «вбегает», «бежит», «выбегает» вообще часто соответствуют состоянию реаниматолога, потому что реанимация – это терапия на бегу: трудно представить себе реаниматолога сидящим.

7.30 – обязательный ритуал – осмотр пациентов отделения. Заведующий контролирует лечение всех пациентов реанимации. Он проверяет проведенную за ночь терапию, оценивает изменения в состоянии больных.

8.00 – утренняя конференция. В зале - врачи отделения реанимации. За столом заведующий, докладывает дежурный врач (его легко отличить по серо-бледному цвету лица – «лицо дежурного врача»).

– Состояли в отделении 23 пациента, 18 поступили, 12 перевели, двое умерли, состоят 27 человек. В 21.45 по «Скорой» поступил больной примерно тридцати лет, неизвестный, сбит авто за 30 минут до поступления к нам. Состояние крайне тяжелое, без сознания, закрытый перелом свода и основания черепа, ушиб головного мозга, субдуральная гематома, перелом таза типа бабочки, кровопотеря около трех литров, давление при поступлении...

Дежурный врач просто и буднично докладывает о двадцати семи человеческих трагедиях: кровоизлияние в мозг, отравление угарным газом, травма печени (падение с высоты), инфаркт миокарда с отеком легких...

Нередко слышу  термин «терминальное состояние».

Что это такое?

Терминальное состояние - то крайнее, предсмертное состояние, когда организм в результате тяжелой болезни распался как целое, стал суммой органов, у него исчезло самоуправление. Из этого состояния вывести больного может только врач, который возьмет на себя тяжкое бремя реанимации – попытается управлять распадающимися частями организма, собрать их в единое целое, восстановить какие-то временно утраченные функции. И при этом он вынужден очень спешить, буквально считать секунды – если центры управления погибнут, то организм как целое, а человек как личность никогда уже не восстановятся, и уделом врача-реаниматолога будет лишь поддержание примитивной жизни отдельных частей организма.

Конференция заканчивается. Врачи, назначенные для проведения наркозов, уходят в операционные, палатные реаниматологи уходят к своим пациентам. Надеваем одноразовые шапочки, халаты и брюки цвета морской волны, который не утомляет глаз, но зато, к сожалению, придает лицам оттенок «морской болезни». Теперь на ноги бахилы, а на лицо – одноразовую маску, и мы готовы...

Палата реанимации – это сердце отделения реанимации. Непосредственно сюда, из приемного отделения и операционных, доставляют больных. Тут сосредоточена самая совершенная аппаратура, здесь круглые сутки дежурят опытные сестры отделения. Сестра реанимационной палаты – своего рода особый знак качества для сестры, предмет ее особой гордости. И действительно, ей есть чем гордиться, потому что хорошо работать здесь очень трудно. А плохо – нельзя.

Вместе с врачом реаниматологом мы входим в палату. Реанимационные койки располагаются по кругу. Такое расположение называется «по типу ромашки». Это обеспечивает максимальный доступ к пациенту. Кровати, кстати, здесь тоже особенные. Они с электрическим приводом и могут менять свою конфигурацию в зависимости от требования патологии больного.

8.30. В реанимации собираются заместители главного врача, профессора профильных кафедр, заведующие отделений больницы. В таком составе совершается обход. Обсуждается каждый пациент. Назначается лечение на новый день. Ведь состояние больных могло поменяться кардинально и каждый день лечение назначается заново.

Пациенты, которые больше не нуждаются в реанимационном лечении – готовятся к переводу в профильные отделения.

Между тем в операционном блоке начинаются операции. В день в клинике проводится порядка 50 плановых оперативных вмешательств, а неотложных – сколько поступят. Для экстренной помощи выделены отдельные врачи, всегда готовые к оказанию необходимой помощи.

В реанимационных палатах вовсю кипит работа.

Пациенты находятся под наблюдением «электронной няни», прикроватного монитора, который следит за функциями организма: фиксирует температуру, электрокардиограмму, артериальное давление и т. д. На мониторе можно установить «зону тревоги»: если, к примеру, пульс урежается до 50 ударов в минуту, звучит особый сигнал.

Мне, как человеку далекому от медицины, в глаза бросаются провода, которыми окутан пациент. Это информационные пути от датчиков к «электронной няне».

Кроме проводов, к пациенту тянется множество трубок и трубочек. Через нос в желудок введен зонд, чтобы там не было застоя. По тонким полимерным трубочкам непрерывно поступают необходимые жидкости и лекарства – очень важно, чтобы они вливались как можно ближе к сердцу, поэтому трубочки проникают через прокол в грудной стенке в верхнюю полую вену, а через нее – к правому предсердию. Еще одна трубка –катетер – введена в мочевой пузырь: моча поступает в градуированную ёмкость, и сестра каждый час отмечает на карте ее количество.

– Юлия Наильевна, покажите анализы.

– Вот, пожалуйста: биохимию и общий анализ уже сделали. Кислотно-щелочное состояние только что взяли. Коагулограмма будет через 10 минут.

– Закажите, пожалуйста, рентгенограмму легких, прокальцитонин и...

И Виталий Сергеевич перечисляет все новые и новые анализы. Без этого множества данных реаниматолог не мог бы управлять организмом человека, находящегося в терминальном состоянии. Ведь, по сути, врач пытается стать «высшим координирующим центром» организма, т. е. заменить в какой-то степени его мозг. А мозг человека ежесекундно получает тысячи сведений о состоянии внутренних органов и только после этого принимает решения, причем большинство импульсов от периферии не доходит до коры мозга, т. е. не осознается нами. Они автоматически перерабатываются на более низком подкорковом уровне головного мозга (например, в зрительных буграх или в гипоталамусе), откуда сообразно обстановке к органам поступает соответствующая команда.

К сожалению, не все, что происходит в организме, удается сегодня зарегистрировать, измерить, вычислить. А главное – даже полученные сведения врач не всегда может оценить в совокупности. Своеобразный парадокс: то, что подкорка делает мгновенно, автоматически, кора далеко не всегда в состоянии сделать «сознательно». Именно поэтому реаниматологу нужен помощник – компьютер.

Поэтому Виталий Сергеевич будет еще не раз заходить в палату, чтобы, как руководитель отделения, помочь палатным врачам.

12.00. Время посещений пациентов родственниками.

– Доктор! Вас просят родственники больного...

Сестра произнесла фразу, которую реаниматолог часто воспринимает с некой тревожностью. Он хорошо понимает, что сейчас ему придется встретиться с людьми, на которых нежданно-негаданно обрушилось несчастье: пошел близкий им человек покупать билеты, чтобы ехать на курорт, попал под машину, им позвонили из полиции. Или сидел гость за столом, смеялся, вдруг схватился рукой за сердце и упал. И нет уже застолья, а сидят друзья перед холодными дверьми отделения реанимации. И мысль еще и еще раз возвращается к нелепости того, что произошло: только что он был жив, здоров, весел, а теперь... Говорят, что нет на войне страшнее зрелища, чем убитый солдат, на губах которого еще дымится окурок...

И вот они сидят и ждут реаниматолога, который, как им кажется, знает все и может все. А реаниматолог медленно идет по коридору, невольно оттягивая время, и думает: «Какие они? И что я им скажу?»

Вот он открывает дверь... Навстречу несколько человек...

Двое парней – наверное, дети. Моложавая женщина, подтянутая, собранная, лицо сосредоточенное, никакой суеты – жена. Все трое держатся достойно. «Хорошо. – успокаивает себя врач.– С ними можно говорить честно».

Таким родственникам надо рассказывать все, потому что их больше всего мучает неведение. Обычно вслед за подробным объяснением реаниматолога у них возникают только два вопроса: «Чем мы можем быть полезными? Через сколько вам можно звонить, чтобы не надоедать?» Эти люди горюют и очень напряжены.

Как тяжело врачу, когда, открыв дверь, он видит растрепанных полуодетых людей, стонущих, плачущих, потерявших контроль над собой. Они обычно замолкают при появлении врача, но объяснения понимают плохо, много раз переспрашивают, потому что слушают, но не слышат. Реаниматолог знает, что они будут часто вызывать его и задавать, задавать, задавать, бесконечно задавать один и тот же вопрос: «Доктор, есть ли надежда?!» Врач обычно выбирает из всех наиболее спокойного и, осторожно отведя его в сторону, просит оставить в приемной только самых близких, а главное тех, кто лучше всего владеет собой. Он просит договориться со всеми родственниками, чтобы они звонили не порознь, а все вместе – 3–4 раза в сутки. Этому же человеку он четко излагает истинное положение вещей, чтобы тот постепенно постарался рассказать суть дела тем, кто сможет его выслушать.

А вот еще одна встреча -  реаниматолог идет беседовать с женой больного, которого только что среди ночи увезли из дому.

 

У дверей отделения его встречает прекрасно, со вкусом  одетая, ухоженная женщина. Тонкий аромат изысканного парфюма… Тон спокойный, несколько надменный, заканчивается сообщением  о том, какие высокие посты занимают родственники больного и кого из профессоров они хотели бы  пригласить на консультацию. Ни один дежурный не будет возражать против консультации – это не принято: родственники вправе приглашать любого консультанта. Более того, по-человечески такое желание близких понятно. И все-таки оно обижает врача. Может быть, потому, что при необходимости в консультации реаниматолог сам звонит старшим коллегам: заведующие отделений всегда кладут на ночь телефон около кровати и привыкли в темноте на ощупь находить свою одежду.

Считается нормальным, если вдруг посередине празднования дня рождения в доме реаниматолога раздается звонок из отделения. Выключают музыка и выгоняют шумную ватагу гостей на кухню – звонит дежурный, хочет посоветоваться. Уходя в гости или в кино, заведующий отделением всегда берет с собой телефон: «Если позвонят».

Поверьте, реанимация приучает врача быть честным перед самим собой. Надежным считается не тот реаниматолог, который «знает все», а тот, который в трудную минуту может спросить у других о том, чего сам не знает.

Итак, реаниматолог выходит к родственникам...

«Труднее всего, когда навстречу тебе, дежурному врачу, со стула медленно поднимается седой человек со спокойным лицом старого умудренного жизнью человека. Он внимательно слушает тебя, он доверяет тебе, как может доверять только мастер мастеру. Он только тихо говорит напоследок: «Сынок! Постарайся... Он у меня единственный остался...». А ты стоишь и не знаешь, что сказать, так как шансов практически нет», - признается Виталий Сергеевич.

– Доктор! Вас просят родственники...

16.50. «Дневные» врачи собираются домой. Но в реанимации ничего не меняется. «Пищат» мониторы, работают аппараты ИВЛ, выполняются назначения, проводятся исследования. Дежурная смена продолжает работу.

– К сожалению, болезни и несчастные случаи не спрашивают, когда им случиться: в Новый год, на 8 Марта или на Курбан-байрам, днем или ночью – думает Виталий Сергеевич. – В тяжелых случаях участие анестезиолога-реаниматолога помогает спасти жизнь пациента, а значит, он должен быть «на посту» круглосуточно. Он работает с документами в кабинете. Ведь работа заведующего – это не только лечебный процесс, но и нескончаемый документооборот -  отчетов, заявок.

Всю ночь в отделении реанимации будет гореть свет, всю ночь врачи отделения будут спасать чьи-то жизни. Этот конвейер не останавливается никогда.

5.30 утра. Виталий Сергеевич делает последние записи в истории болезни. И хотя он не спит уже сутки, эти предутренние часы – не самые трудные. Тяжелее всего переносится бессонница от 2 ночи до 4 утра: кажется, что иссякают силы, резко падает внимание, отчаянно хочется спать. Дают себя знать биологические часы: согласно суточному ритму человеческого организма от 2 ночи до 5 утра – интервал наибольшего ослабления функций: хуже всего работает механизм памяти, падает мышечная сила, уменьшается наполнение пульса, снижается температура тела. Самые тяжелые больные нередко умирают под утро...

Усталые сестры и санитарки перестилают больным простыни, готовят инструменты к новому дню.

А в это время звенят будильники в квартирах дневных сотрудников отделения реанимации.

Между тем время подходит к 8-ми. И все начинается заново.

8.00 – начинается утренняя конференция. Докладывает дежурный реаниматолог (его легко отличить по серо-бледному цвету лица и запавшим от бессонницы глазам – «лицо дежурного врача»):

– Состояло в отделении... поступило...

Смотреть встроенную онлайн галерею в:
https://emckzn.ru/pr/news/159-odin-den-iz-zhizni-otdeleniya-anesteziologii-i-reanimatsii#sigProIddf3b74ea08

  • Просмотров: 24417
Яндекс.Метрика
ИМЕЮТСЯ ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ, НЕОБХОДИМА КОНСУЛЬТАЦИЯ СПЕЦИАЛИСТА!